|
В общем-то нужно совсем немного фантазии, чтобы представить себе весь мир - да что мир, всю Вселенную - в виде огромной трубы, в которую все влетает и, пройдя ряд пертурбаций, вылетает. Труба напоминает толстую кишку, где попавшие в нее объекты подвергаются воздействию особой химической смеси, превращающей их в дерьмо. Сущность мироздания такова, что базовые его процессы направлены на постоянное воссоздание и поддержание объективно высокого уровня дерьма. Свет в конце тоннеля? О чем вы? В конце тоннеля - этой темной сырой трубы - нас может ждать только то, что мы видели и в самом ее начале, - дерьмо. Кстати, попавшись на удочку этого расхожего заблуждения, мы подвергаем себя смертельной опасности - принять яркие огни приближающегося поезда за что-нибудь иное, за что-нибудь более приятное нашему взору. Все иллюзии смертельны. Иллюзия с трубой - не исключение. Объекты из песка. Иллюзорные замки вдали. Игра света и тени. Тонущие в дымке пастбища, свирели пастухов, оголенные нервы мегаполиса, пожирающего самое себя. Посреди пустыря стоит экскаватор. Рядом громоздятся кучи свежевскопанного грунта, в земле зияет огромная дыра с рваными краями, от чего она напоминает рану. В яме, словно порванная вена, торчит сломанная канализационная труба. Вытекающее из нее дерьмо похоже на кровь. Все замерло, статичная картинка, слегка приглушенный звук. Неподалеку от экскаватора в тени деревьев работяги в грязной засаленной одежде пьют спирт из металлической фляги с помятыми боками. Рядом в беспорядке свалены лопаты, ломы и прочий инструмент. - Я ж, блядь, говорил, что экскаватор рано или поздно сломается... Главному инженеру, между прочим, блядь... и не раз... - Да уж давно бы новый дали... проку было бы больше... А то работаем как в каменном веке, блядь... одни лопаты... - Да что тут говорить... Они молча пьют. Со стороны экскаватора к ним приближается экскаваторщик - невысокий азиат в перепачканной мазутом робе. - Ну что там, бля?.. - Плохо все... я начальнику еще прошлый неделя говорить, что масло течет... давления в шлангах ни хуя... - Да и хуй с ним... Садись, лучше накатим еще... Время и пространство иллюзорны. Есть лишь труба. Здесь и сейчас, как говорится. Труба все поглощает и переваривает, давая на выходе дерьмо. Вы не виноваты, когда ваша спокойная жизнь, в которой есть семья, собственный дом, удобный семейный автомобильчик и прочие атрибуты счастья, как его принято представлять, внезапно рушится на глазах: жена уходит с другим, богатым заправилой от политики, дом пропадает в огне внезапно вспыхнувшего пожара, а вы на своем удобном семейном автомобильчике случайно сбиваете девяностолетнюю старуху, которой давно уже место на кладбище, но она упорно избегает его до этого злополучного дня, и оказываетесь за решеткой. Финита ля комедия. Вылетело в трубу, - кажется, это так называется? Любая иллюзия оборачивается дерьмом. Работяги пьют, спирт заканчивается. Один из них бежит в ближайший магазин за водкой. Между двумя обломками трубы на дне ямы пробил себе дорогу славный ручеек из дерьма, который играет бликами на солнце. По его поверхности несутся испражнения и клочья бумаги. Причем, если приглядеться, даже не слишком внимательный наблюдатель сможет заметить, что чаще плывут обрывки газет, нежели туалетной бумаги. Сразу ясно, что дело происходит в самой читающей стране мира. В трубе потеряны дни и числа. Смысл существования тонет в потоке испражнений. Черви-копрофаги с аккуратностью прирожденных гурманов поедают гнилой остов бытия. - Еще бригадир, блядь... говорил ему не надо глубже копать... вот и порвали канализацию... труба ж гнилая вся... - А дерьма-то, глянь, сколько... только жрут да срут... - И не говори... ну ладно, будем... Человек рождается в трубе и в трубе же умирает. Всю свою жизнь он проводит в воняющей дерьмом темноте. Нет никакой надежды, что поток дерьма вынесет его на свет. Он слеп с самого рождения. Он двигается наощупь по неровной поверхности трубы, покрытой илом. По его лицу ползают белые черви. Впереди его ждет темнота и тонны новых испражнений. - Ах, блядь... Один из работяг встает на ноги, его сильно качает. Остальные работяги спят пьяным сном. Изо рта азиата-экскаваторщика свесилась белесая нить слюны. Пошатываясь, он идет туда, где побросаны инструменты. Наклоняется, с трудом поднимает лом. Тяжелый металлический карандаш хищно щерится на солнце. В глазах работяги вспыхивает немеркнущий огонек ярости. - Ишь, блядь... только жрут да срут... Он возвращается к месту попойки, туда, где оставил своих храпящих товарищей. Он заносит тяжелый лом словно двуручный меч высоко над головой и с размаху опускает его на лицо ближайшего к нему работяги. Раздается треск, голова разлетается как спелый арбуз, во все стороны алым фонтаном хлещет кровь. Затем он убивает остальных работяг. Не видевший света живет в темноте. Рожденный в дерьме и есть дерьмо. Ему не услышать пения птиц, не увидеть серебристого плеса реки, не вдохнуть невесомый пахнущий пряными травами вечерний ветер. Все, что он чует, - это запах дерьма, пробирающий до кишок. Идя по этому запаху, наткнешься опять же на дерьмо. Когда бог создавал вселенную по подобию трубы, он меньше всего думал о тех, кто будет ее населять. Там, на небесах, к тому времени скопилось столько нечистот, что их нужно было срочно куда-то девать. Труба была простейшим решением этой проблемы. Вылетело в трубу - и как не бывало. Так-то. Работяга, весь забрызганный кровью и кусочками мозгов, бросает лом на землю и медленно бредет к яме. Его глаза - два чистых кристалла безумия. Экскаватор замер, как сытый хищник, уткнув свою лапу в бурую траву. - Ах, блядь, экскаватор... я ж им говорил... говорил же! У края ямы он опускается на колени - прямо в теплую податливую жижу. Все та же статичная картинка, тихое шуршание пленки. Голос с ревербератором, вещающий словно ниоткуда и отовсюду одновременно. - А отечество наше есмь труба, а труба есмь отечество наше. И правит им презренный Царь Белых Червей да не будет его имя упомянуто при свете дня. И велики пределы его царства, и нет им конца. А правит он дерьмом, и есмь дерьмо все. И слепцы поклоняются ему, и любят его. А в Великий День Перегноя сползаются они к нему со всех концов царства и ползут к трону его, дабы лобызать руку его. А он их кормит телом своим и испражнениями своими. Они ж едят и воздают хвалу ему. А потом блюют и гадят,и сливаются их нечистоты в один Великий Грязевой Поток, и течет сей поток к коленям Царя, и сливается с ним воедино. Так происходит Великое слияние Царя Белых Червей и рабов его, детей его и послушников его. И нет большей радости и большего счастья, чем слияние с владыкой своим. И происходит тогда Великое Возрождение и Обновление. И рождается в муках и корчах Новый Мир, и есмь название ему - Дерьмо. |