| Всем известно, что Станиславскому эрекция могла только сниться. Вот, бывало, вскочит он в 5 утра с постели – весь в поту, в перьях, в извалявшихся прилипших к ногам простынях – выйдет в одной пижаме на крыльцо своего московского дома, и начнёт судорожно шарить руками в штанах поближе к поясу, там, где они расходятся как бы напополам. Роется, роется, долго роется, и никак не может отыскать что-то очень важное. Тем временем над Воробьёвыми Горами начинает брезжить рассвет, а со стороны Дома Станиславского доносятся причитания, раздирающие предрассветную мглу как бы напополам, в которых внимательный слушатель среди всхлипов и причитаний, может различить: «Не верю! Не верю!» |