Осенним ветрам не спалось…
Выли всю ночь, утоляя злость,
Разрывая по окнам лоскутьями свет,
Превращая в кристалл наркотический бред.
Осенним ветрам хотелось кричать,
И они мешали мне спать,
Разрывая на части промозглую ночь,
Врываясь в дома и срываясь вновь прочь.
Осенние ветры взрывали
По цепочке дома в квартале,
И, невидимые в ночи,
Летели – времен палачи.
Осенним ветрам так хотелось
Меня держать под прицелом,
И, когда спустили курок,
Я посвятил им шестнадцать строк.
***
Безумный искривленный мир,
звонки и бессонные ночи,
походы, разговоры с людьми
знакомыми и не очень.
Попытки вскрыть тайный код
духовной матрицы мироздания
и фантомы невских широт
в измененном навеки сознании.
Дожди, спор сквозь дым сигарет,
вечный поиск утраченной веры…
проснись, встань и двигай на свет,
о, кочевник компьютерной эры.
***
Бездомный месяц январь
гуляет по чердакам,
и ползет киноварь
по непослушным рукам.
Льдом покрытый залив,
разлетясь на куски,
повышает надрыв
вечнозеленой тоски.
Бред, ползущий из подсознания
Гипертрофированный мозг,
ядовитое возбуждение –
незаметное скольжение
свободных радикалов мышления;
Заратустра здесь –
твой электрический мозг,
электронный обман по сути,
Заратустра – компьютер,
его жрецы – социальные сети,
в которых запутались дети,
потерявшие мотивации,
поглощенные депривацией,
съеденные скукой,
компьютер – сука
(вечная мука),
это галлюцинации
воображения, обреченного сдаться
в битве с однообразием;
лужи вселенской грязи –
вот моя повседневность,
Заратустры нет, есть лишь бренность
существования –
и бред, ползущий из подсознания.
Альтернатива
В России ментовской и криминальной
иногда даже стыдно быть честным, нормальным,
работать в системе, получая копейки,
ощущать себя комнатной канарейкой,
жить без любви в съемной квартире
в стране, где одних мочат в сортире,
а других топят в канализации…
видеть гибель русской цивилизации,
слышать в ответ бред пьяных поэтов
или философов из интернетов,
думать о суициде как возможной развязке
в грустной и в общем бессмысленной сказке,
где принцесса глупа и некрасива –
и нет никакой альтернативы…
Поход (Антону Жиркову)
Мир казался угрюмым и голым,
Словно был он в чем-то повинен;
Мы шли сквозь пустынные села,
Скользя по размокшей глине.
Мы встречали людей и безумцев
В тумане болотины финской;
А десять сердечных унций
Подступали к коже так близко.
Мы шли, сбивая дыханье,
Сквозь гранитные зубы карьеров
И искали в похмельных страданьях
Мощи утраченной веры.
И вот мы пришли… вдруг время
Чертыхнувшись, остановилось;
И бросив со скал его бремя
Мы как будто нашли в себе силы
________________________________
жить чуточку ярче…
Мятеж
Я вырос в фабричном чаду
и был хулиганом в детском саду,
а школа учила меня,
что мир рожден из огня,
что мир убит в пустоте…
я стал поэтом средь мертвых тел,
я стал номадом в чужой стране,
и теперь эта боль во мне,
эта боль вся в моих стихах,
а тело мое – тленный прах,
а душа – пьяный кабак,
я – отшельник сырых клоак,
безумец в здравом уме,
мне пророчат кончить в тюрьме,
но назло всем этим словам
я заявляю вам:
храму быть, и быть глубоко внутри,
в отражениях сонных витрин,
в гудках пароходов, в пыли,
среди полчищ чиновничьей тли
и рати серомундирных псов…
я готов,
а ты –
вкусишь ли алых сосцов мечты?..
Мир прозреет…
Меж свободою и тюрьмой
стена, коридор, дверь и ключ;
мир сквозь слепое бельмо
прозреет на кромке туч.
Он увидит себя в наготе
всех новорожденных богов,
и уйдет из коварных сетей
тюремщика щедрый улов…
Возвратная вспышка
Взрыв……………………
Точка, растущая в плоскость,
плоскость, сужающаяся до
размеров точки…
оцепенение
мой свежевыпотрошенный
мозг у меня в руках
фрагментарная реальность
вспышка молнии
в парализованной темноте
низверженный идол –
твой мир…………………
Размышление
Может, я – инкарнация мухи,
рожденной в стотысячный раз,
а мечты мои словно шлюхи
вдоль оживленных трасс…
а мечты мои словно пиво,
что с похмелья не лезет в рот,
я хочу, может, жить красиво,
только в мире все наоборот…
и летит жизнь угрюмо и грустно,
песней ветра лаская мне слух,
а ведь это, наверно, искусство
быть самой разумной из мух?
Одиночки
Ведя войну, становясь все злее,
В закоулках пустых дворов,
Они искали в пакетах с клеем
Цветные грезы забытых снов.
Их глаза превращались в точки,
Обретя долгожданный контроль,
Эти загнанные одиночки
Прекрасно знали по вкусу боль.
Вонзая в тонкие пальцы иголки,
В самом начале найдя конец,
Они резались об осколки
Разбитых собачьих сердец.
А потом забирались на дыбу,
На груди руки скрестив,
И глотали воздух как рыбы,
Которых бросил на берег отлив.
Им ничего не оставалось,
Кроме как бросаться с балконов домов;
Размазанная реальность
Превращалась в тени их снов.
И они засыпали, зная,
Что завтрашний день их не найдет;
Они привыкли гулять по краю,
Они знают, что их ничего не ждет…
Ситуация
Ситуация нагло продана –
осколки летят в лицо,
эта реальность взломана
взглядами мертвецов.
Взрывы гремят в вагонах
на рельсах враждебных культур,
контуженный, я слышу стоны
и чувствую кровь во рту.
Ситуация кругом пущена
по рукам похотливых самцов,
реальность взрывом расплющена –
осколки летят в лицо.
Такое вот жизненное стихотворение…
Зубы сжав от хронической муки,
Схоронив золотую мечту,
Я бессильно раскинув руки,
Падаю в пустоту.
Сам себе насыпаю могильник,
Окружив его смерти венцом,
И любовь как вспотевший насильник
Дерзко смеется в лицо…
Самая малость
этот город прекрасен, не скрою
как жизнь на выходе из запоя,
как белизна больничной палаты,
как серп и молот на флагах заката;
кружение дней, серые лица…
вечный дождь как повод напиться,
стихи, столкновенья с милицией –
сырые будни болотной столицы
и несогласных сезонные стачки,
танец между тоской и белой горячкой,
танец сфинксов и львов за пределами
взгляда,
яркое ассорти листопада,
короткие вспышки, нервы…
звонки истеричной стервы
и бред… уходи! но за дверью…
этот город рождает безверье,
этот город рождает усталость
и убивает радость…
но все же пока осталась
на донышке самая малость…
Я и война машин
Спутанное мышление, телесные муки –
мы окружены
неясные стоны, какие-то звуки
скрипенье пружин,
война машин
в липком пространстве,
где нет постоянства
форм;
ваш немой укор:
вы зовете меня на войну, где нам
суждено проиграть –
я не приду,
не вижу смысла там помирать,
в этом глупом офисном мире
духовной пустоты,
где мерцающий скучный делирий
расщепляет скелет мечты,
где все уходит, приходит –
стремясь на ноль сойти,
где при любой погоде
мне с машинами не по пути…
Сейчас бы немного водки (Вечер)
Сейчас бы немного водки
моей желтой подводной лодке…
в этих бесчувственных стенах
души из полиэтилена,
а мысли из хлорвинила…
и безысходность Ахилла
в погоне за черепахой –
эквивалент моих страхов,
сумма безумных желаний
где-то на умственной грани…
где-то в недрах сознания
бесконечное состязание
с будничной скукой,
как встреча перед разлукой,
как разлука случайной встречи,
висит этот глупый вечер,
что без всякого проку
из пустоты тянет строку
и бьет в сердце прямой наводкой;
сейчас бы немного водки…
На зависть античным богам
На зависть античным богам
я поджигаю свой храм,
где царят страх и печаль, -
и мне ни черта не жаль;
я отдаю власти огня
все на злобу серого дня
и веду под конвоем мечты
к лобному месту своей пустоты,
чтоб распять их и растерзать,
чтобы после уже не спать,
чтобы больше уже не жить
и про все навеки забыть,
разлетевшись по всем городам –
на зависть античным богам.
Сходя с ума, погружаясь…
О, царство иллюзий…
(всепобеждающая ночь);
величие страха…
пустоты,
выползающей криком
из горла…
зачем ты здесь?
грезы пластмассовых кукол…
веришь ли ты себе?
или же презираешь?..
ползи сквозь туннели грез
к вечной мерзлоте
своего разума…
***
Устав от зимы,
Угасают умы
И закрываются двери
душевной тюрьмы.
В сетях пустоты
Замерзают мечты,
Став жертвами
собственной наготы.
В плену тусклых дней
Топлю боль в вине,
А она вдруг искрится
любовью во мне.
О, мир!
Твой взгляд – липкая похоть,
твои мысли – черная копоть…
о, мир, где тщедушным ребенком
онанировал в грязных пеленках,
взрываясь ядерной бомбой
без пафоса и без помпы,
где в серых заборах промзоны
постигал я твои законы,
глотая отравленный воздух
и зная, что слишком поздно
я явился кривому взору –
о, мир, клейменный позором,
мир, где слепые поэты
подыхают в вонючих гетто,
где концлагеря страшные вышки
вызывают в памяти вспышки…
С каждой секундой страха…
Этот мир не станет красивым:
В пустоте ничего не будет;
Холод солнц не оставит надрыва,
И людей похоронят люди.
Страж зеркал раздарит осколки
Жутким монстрам ночного кошмара,
И по венам стальные иголки
Расползутся холодным пожаром.
Мечту голой затащат на плаху,
Согнув под распятия ношей:
Просто с каждой секундой страха
Внутри становится больше.
Мертвая вода
Это сговор холодных зим:
Как любой обреченный на боль,
Утопая по горло в грязи,
Потребляю свой алкоголь,
Пропадая в тягучем месиве дней,
Позабыв обо всем навсегда,
И всех живых вод на свете живей
Льется мертвая в мертвое тело вода.
Это холод, ползущий по проводам,
И мертвые блики мертвых зеркал;
Это жизнь, которой правит вода
Мертвенность зим, которой искал…
На коротких отрезках весны
На коротких отрезках весны
воплощенье дождей кривизны,
ясность рассудка и пустота,
за которой пропасть открытого рта,
движение внутрь, скольженье извне,
существование в дикой стране
среди черных кошмарных зверей,
между тысяч закрытых дверей,
искание тайн в прозрачной воде,
срывание масок с безумных людей,
погруженье все глубже в чуткие сны –
на коротких отрезках весны…
Мечта Веры
Мне восемнадцать,
меня зовут Вера,
и я хочу стать
милиционером.
Ходить буду в форме
красивой и серой,
когда я стану
милиционером.
Спасу от тюрьмы
мальчика Геру,
лишь только я стану
милиционером.
Всех научу
хорошим манерам
вместе с дубинкой
милиционера.
Для патриотов
буду примером –
ведь я хочу стать
милиционером.
А всем несогласным –
высшую меру
стоит мне стать
милиционером…
***
Белые ночи –
синоним бессонницы,
страстные очи –
образ любовницы…
Вынести ль сердцу
свинцовые строфы…
мы все – иноверцы
чухонской Голгофы.
***
Все просто
как пропасть,
как пасть,
как чистый холодный экстаз,
как ловушка пристальных глаз,
как безупречно безумный мир,
потемневший от черных дыр,
как жизнь, разъеденная пустотой,
как человек с проломленной головой,
все просто
как хищный оскал
мертвенно бледных скал,
как тысячи тысяч лет,
когда не проходит свет
и ты должен жить в темноте,
за чередой смертей,
все просто
как чья-то ложь –
и это бросает в дрожь.
Выход
Вот вам стихи – получите сполна:
каждое слово – граната;
для меня любовь – это война,
для тебя – пара пробок бутирата.
Каждый день как топор палача,
оружие к бою и наизготовку,
когда в головах вместо правды моча,
жизнь – просто мышеловка.
Жизнь – просто вранье политических шлюх,
сырая блевотина грязной отчизны,
и над дерьмом кружение мух
по-вашему – шоу-бизнес.
В нищей реальности серых ментов
протест – тоже признак моды,
хотите спросить, ответ готов:
вот вам стихи – и никакой свободы.
***
Я зачем-то пытался прыгнуть
в пустоту, в грязный Содом,
я так хотел привыкнуть,
что эта страна – мой дом.
Я смотрел вечером телевизор,
я хотел и пытался понять,
но там жирные жополизы
хотели совесть мою отнять.
Я пил, я блевал, содрогаясь
от мысли, что это жизнь,
а позже полз, дико каясь,
что качусь по наклонной вниз.
И какой-то невнятный парень
мне кричал, что все – чудеса,
а вонью пожарной гари
затягивало владимирские леса…
Пример политической мыслеформы
Пример политической мыслеформы:
убийство для них – это норма,
убийство – священное право
для комитетской оравы –
и вот идут они строем
за нашей с тобой мечтою,
ублюдки и казнокрады,
что получали награды
из рук палачей и патриархов,
заставляя вдов плакать,
а детей привыкать к ненависти…
страна, прости
всех нас за нашу им веру,
за наш паскудный страх…
Русское
Утро вдруг придет осознанием,
что напрасны все сны и желания,
что нет ни капельки сострадания,
а лишь горечь от недосыпания.
Ты потащишь себя на работу,
с трудом превозмогая зевоту,
зная, что зря… и неохота,
понедельник в уме превращая в субботу.
Сквозь толпу инородцев и иноверцев,
сквозь хлипкое месиво в хаки и берцах,
сквозь осколки разбитого сердца,
сквозь пустые дни и холодные месяцы.
Чужих отсыревших жизней,
всех тех, кто присягнул отчизне,
где кровь носом, но стерпит бумага
под прессом трехцветного флага.
Где в золотых кабинетах гнездится
ночных кошмаров двуглавая птица,
где сесть на иглу или спиться –
так же легко, как простудиться.
Где у наглых газетных кумиров
рожи лоснятся от жира,
когда другие дохнут от голода
и честь продается смолоду.
Где принцип стаи - просто землячество,
и количество в драке становится качеством,
где чернозем глухим заходится стоном,
и корочка ставит тебя над законом…
С такими мыслями проходя пространства,
ощущая этой страны непостоянство,
широка душа, только слишком узкое
горькое, несъедобное бытие великорусское…
***
Я устал от звука,
потому что скука
и такая мука:
нету больше тем.
Что ж ликуйте слизни:
я устал от жизни
и дочери отчизны
мне не нужны совсем!
Скандинавия
В прицеле веста и норда
мишени скалистых фьордов,
острые клинья башен
и тени реющих фашин
ушедшего в вечность Рима
в остывающих волнах Гольфстрима;
социальная защищенность,
как ускользнувшая молодость
беззубой старухи Европы…
солнце угрюмым циклопом
выжигает клеймом пожаров
призраки черных драккаров,
выходя за границы яви и
транслируя сны Скандинавии,
умирает застывшее время,
умирает зачахшее племя…
здесь гибнут боги,
приходит расплата
смотри, Скандинавия: ты сама
виновата…
***
Ты мог бы стать философом
или одним из тех,
кому по зубам мироздание, –
создание
яркого света и темноты,
ты
не стал не одним из них,
ты на иной стороне
где-то извне
оболочки…
просто точка
на карте безликих миров,
просто слово из многих слов,
просто сон наяву…
уползаешь змеею в траву –
в свой призрачный дом,
потом
мечтаешь…
ты знаешь,
что мог бы, но…
за окном окно,
за дверью дверь…
ни тот и не этот
вчера и теперь,
ты мог бы стать большим…
но мир становится тоньше
с каждой минутой
и путы
твои не слабеют…
слабее,
чем ты –
не найти!
***
Проходя мимо кладбища, думай о смерти,
думай о смерти, слушая ветер;
уходят секунды, умирают секунды,
а здесь ничего, кроме простуды,
кашля соседа, обыденной скуки,
лая продрогшей уличной суки,
голосов, попавших в телефонные сети…
проходя мимо кладбища, помни о смерти.
***
Покидая пределы себя,
я превращаюсь в волка,
в горсть праха,
в облако страха,
в море сомнений,
в души растений,
в распятого лорда,
в гуннские орды,
в маньяка, насилующего
и пытающего себя…
***
Ветер, свистящий сквозь город,
мой теребит рассудок,
страх сознанье берет измором
в черно-белое время суток.
Тебя нет, мы снова не вместе, грусть
и хочется крикнуть: «Довольно!»,
почему в этом сказочном месте
без тебя так пусто и больно?..
***
Я родился в холодной стране,
что лежит в болотном тумане,
где в год двести тоскливых дней
дождь по стеклу барабанит.
Я вырос под грохот фанфар –
в пляс бросалась свора гулящая –
и с тех пор лишь пьяный угар
наполнял мое настоящее.
Я слыхивал стоны о прошлом отцов,
их бормотание нудное
в то время как тысячи подлецов
творили действо паскудное.
Я видел брошенных в пропасть детей,
застывавших в нелепых позах,
и миллиарды глупых смертей
от тоски или передоза.
Я видел: ползла под трехцветный флаг
кодла быдла и уголовников,
а командовал ими червь-копрофаг
с погонами подполковника.
И в его циничных глазах
я видел сгустки сырого тумана,
и расползался свинцовый страх
от Курска и до Беслана.
Мне хотелось забыться, я умирал
от едкой жидкой отравы…
но что поделать: я не выбирал
той страны, где болотные нравы.
Где в год двести тоскливых дней
дождь по стеклу барабанит,
я родился в холодной стране,
что лежит в болотном тумане…
***
Представь не представляемое,
познай непознаваемое,
раскрой навеки сокрытое
и умри…
<СТРАНИЦА АВТОРА>